На всем протяжении рассмотрения обособленного спора общество как конкурсный кредитор приводило доводы о том, что на дату заключения договора купли-продажи было доподлинно известно о неликвидности приобретаемых векселей: - в отношении общества «ПО «Красноярский шинный завод» к этому моменту было завершено конкурсное производство, оно исключено из Единого государственного реестра юридических лиц спустя два дня после сделки; - в отношении общества «Красный Яр-Шина» к этому моменту была введена процедура конкурсного производства на, индоссант всех переданных должнику векселей – общество с ограниченной ответственностью на момент совершения сделки был ликвидирован, о чем в ЕГРЮЛ внесена соответствующая запись.
Однако судами в нарушение положений статей 71, 168, 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации правовая оценка названным доводам не дана и соответствующие обстоятельства не проверены, несмотря на то, что они имели существенное значение для правильного разрешения спора.
Так, если названные доводы соответствуют действительности, то необходимо учесть, что вексель является ценной бумагой, помимо прочего, удостоверяющей обязательство векселедателя заплатить определенную денежную сумму векселедержателю.
Следовательно, номинальная сумма векселя не всегда тождественна его фактической стоимости, ликвидность данной ценной бумаги во многом зависит от платежеспособности эмитента, а также иного обязанного по векселю лица (определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 28.12.2016 № 305-ЭС16-13167, от 23.11.2017 № 305-ЭС17-10308).
Очевидно, что лицо, в отношении которого введена процедура конкурсного производства, а тем более лицо, в отношении которого эта процедура завершена (либо которое ликвидировано), – вероятнее всего, не в состоянии исполнить в полном объеме свои обязательства перед кредитором, так как банкротство – есть официальная юридическая констатация недостаточности имущества. Таким образом, приобретая векселя, обязанными по которым были официально неплатежеспособные лица (ликвидированные и банкроты), и расходуя на эту операцию более 46 млн. руб., для должника (покупателя) должно было быть очевидно, что такая сделка является для него (и его кредиторов) явно невыгодной.
Равным образом любой добросовестный и разумный участник гражданского оборота, выступающий на стороне продавца, должен был осознавать, что для покупателя приобретение товара, имеющего практически нулевую ценность, в обмен на реальные денежные средства представляет собою крайне убыточную операцию.
Наиболее вероятно, что объяснение причин подобного поведения лежит за пределами формальных волеизъявлений сторон договора купли-продажи. При таких условиях вопреки выводам судов недоказанность осведомленности завода на момент заключения сделки о неплатежеспособности должника не имеет решающего значения для правильного разрешения настоящего спора.
Согласно позиции, изложенной в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 12.03.2019 № 305-ЭС17-11710 (4), сама по себе недоказанность признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент совершения сделки (как одной из составляющих презумпции цели причинения вреда) не блокирует возможность квалификации такой сделки в качестве подозрительной.
В частности, цель причинения вреда имущественным правам кредиторов может быть доказана и иным путем, в том числе на общих основаниях. В данном случае обстоятельства, на которые ссылалось общество, в своей совокупности могли указывать на целенаправленные действия по выводу активов из имущественной сферы должника в отсутствие какого-либо встречного предоставления, то есть на наличие достаточных оснований для квалификации действий сторон как направленных на причинение вреда кредиторам и для признания оспариваемой сделки подозрительной по правилам пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве. Вместе с тем, как указано выше, суды оценки названным доводам не дали и, как следствие, обособленный спор с названной позиции не рассматривали.
Определение ВС РФ от 1 октября 2020 года № 305-ЭС19-20861 (4)