Соглашение о переводе долга может быть предметом оспаривания по специальным основаниям и в сроки, предусмотренные статьями 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве, что также не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (статьи 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации), в том числе при рассмотрении требования, основанного на такой сделке.
Судебная практика исходит из того, что, разрешая вопрос о получении новым должником встречного предоставления при привативном переводе долга (когда первоначальный должник, как в рассматриваемой ситуации, выбывает из обязательства), необходимо исходить из презумпции возмездности гражданско-правовых договоров (пункт 3 статьи 423 Гражданского кодекса Российской Федерации) и действительности соответствующей сделки в отсутствие в ней условий о получении новым должником каких-либо имущественных выгод, в том числе оплаты за принятие долга на себя. Если при привативном переводе долга отсутствует денежное предоставление со стороны первоначального должника и не доказано намерение нового должника одарить первоначального, презюмируются иные, не связанные с денежными, основания возмездности подобной сделки.
В частности, такая возмездность, как правило, вытекает из внутригрупповых отношений первоначального и нового должников, в связи с чем, в подобной ситуации не применяются правила пункта 3 статьи 424 Гражданского кодекса Российской Федерации об определении цены в денежном выражении (пункт 19 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2018), утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 28.03.2018).
Таким образом, имеет значение данные об аффилированности первоначального и нового должников, тем более, если будет установлено, что директором обоих обществ (первоначального и нового должника) являлось одно и то же лицо, а сделка преследовала цель реструктуризации задолженности внутри группы лиц, а кредитор должника не знал и не мог знать о характере отношений нового и первоначального должника (их возмездности/безвозмездности). Поэтому, возложение на кредитора риска признания перевода долга недействительным по данному основанию подрывает его разумные ожидания и дестабилизирует оборот в целом.
Буквальное содержание условий соглашения о переводе долга не предполагало его безвозмездности. Экономический смысл сделки заключался в принятии новым должником на себя обязательств первоначального должника в обмен на дебиторскую задолженность, а также получение от банка еще не выданных первоначальному должнику в рамках кредитной линии траншей.
Между тем, в день подписания соглашения о переводе долга новый должник оплатил банку проценты по всем переданным ему кредитным договорам, то есть непосредственно приступил к исполнению соглашения о переводе долга. После этого банк производил выдачу новому должнику денежных средств в рамках одного из переданных по соглашению о переводе долга кредитных договоров.
По соглашению о переводе долга должник принял на себя обязательства по погашению перед банком конкретных сумм долга заемщика и это соглашение, по сути, является уступкой всех прав и обязанностей заемщика по всем кредитным договорам, поскольку из текста соглашения и дополнений к нему следует, что новый заемщик принимает на себя обязательства и права первоначального заемщика по кредитным договорам, а первоначальный заемщик выбывает из обязательства по договору перед кредитором.
При таких условиях имеются все условия для удовлетворения заявления банка о включении требований в реестр задолженности – Определение ВС РФ от 25 мая 2020 г. N 306-ЭС19-28454